Страницы истории и культуры
К сожалению, книга « Верою побеждали…» о духовном подвиге православных южноуральцев, написанная челябинским публицистом и издателем Анатолием Лобашевым, в свое время вышла небольшим тиражом. Она была быстро раскуплена в церковных лавках и сегодня является своеобразным раритетом для тех, кто изучает историю православия на Южном Урале, в том числе ее трагические страницы - период сталинских репрессий. Основанная на документах из архивно-следственных дел, архивах администраций ряда муниципальных образований области, а также личных архивах некоторых семей южноуральцев, эта книга является документальным свидетельством духовной твердости и человеческого мужества представителей духовенства и православных мирян Южного Урала. Мы начинаем публиковать главы из этой книги, посвященные в основном Миассу.
Миасское дело
Петропавловская церковь в Миассе была самая большая, прихожан значилось 15557 человек, поэтому и решили закрыть ее первой. Когда коммунисты пришли закрывать церковь, произошла большая драка верующих с безбожниками.
6февраля 1930 года по обвинению в контрреволюционной агитации против советской власти были арестованы священники Василий Носов, Дмитрий Журавлев, Глеб Коптягин, Николай Малышев, Андрей Балдин и бывший золотопромышленник Василий Васильевич Семенов. Все они были направлены в златоустовский изолятор.
9 апреля 1930 года «тройка» ПП ОГПУ по Уралу приговорила Семенова к 10 годам концлагеря, а Коптягина и Носова к восьми годам. Оба священника были отправлены этапом В Красновишерский концлагерь. Они отбывали срок вместе епископом Антонием Миловидовым. Работали на заготовке леса. За невыполнение нормы заключенных избивали прикладами, в сорокаградусный мороз держали босиком по 2-3 часа, да еще под ноги наливали ледяной воды.
После досрочного освобождения в 1935 году священники вернулись в Миасс.
Храм Петра и Павла был разрушен большевиками. В Троицкой церкви служили обновленцы. В Александро-Невской - тихоновцы. Глеб Коптягин стал благочинным православной церкви в Миассе.
11 февраля 1937 года к отцу Гебу пришел человек, назвавшийся монахом, и передал ему два письма якобы от епископа Антония. Оно из этих писем надо было… опустить в воду (?!), чтобы на нем проявился текст. Поняв, что это провокация, о. Глеб понес письма в НКВД, где его и арестовали. Далее в течение нескольких месяцев следствие приложило немало усилий, чтобы доказать, что…к Коптягину никто не приходил и писем не передавал. Вызывались свидетели, доказывающие, что никакого монаха у отца Глеба не было. Зачем это нужно было следствию? Ведь именно передача писем неким монахом была тем самым доказательством, которого они, казалось бы, должны добиваться. Получалось, что письма эти попали к батюшке неведомо как, и совершенно непонятно, зачем он добровольно принес их в НКВД.
Судя по материалам дела, Кадкин и Ко просто стремились вывести Коптягина из равновесия, доказывая, что он лжет. Им не нужна была правда, напротив, они были заинтересованы в том, чтобы о. Глеб, поняв, что даже самые очевидные следствие опровергнет, давал те показания, которые от него требуются. Не брезговали ничем, вызывая на допрос жену Коптягина и заставляя ее признать, что она никакого монаха в доме не видела.
Главная свидетельница Н., которая жила у Коптягина, написала заявление областному прокурору: «Я была вызвана на допрос по делу священника Коптягина к уполномоченному НКВД в г. Миасс, при допросе под угрозой тюрьмы, грубого обращения я так нервничала, что решила дать показания ложные, какие требовал от меня допрашивающий… Имея возраст 75 лет, я не хочу остаться лгуньей и заявляю Вам, что человек, принесший письмо Коптягину, действительно был…». Но жалоба Н. была переадресована заместителем прокурора… КАдкину, который лично на новом допросе вынудил старую женщину отказаться от своей жалобы и признать, что никакого монаха у Коптягина не было. Более того, вскоре были «добыты» показания соседки Коптягина о «коллективном сборище 10 января на квартире священника Коптягина». Эти чужие показания затем слово в слово повторяла на очных ставках с Коптягиным, Носовым, Малышевым малограмотная Н. Непонятно, как она смогла выучить наизусть целую страницу текста, но в протоколах дела она говорит слово в слово. И эти показания (кто и что говорил за столом) стали главным основанием для арестов миасских священников и вынесении им страшного приговора.
Коптягина следствию сломать не удалось. Показаний против товарищей он не дал. На очных ставках отец Глеб отвергал лжесвидетельства в свой адрес, подтверждая лишь получением им «воззвания», подписанного якобы Миловидовым.
20 февраля был арестован благочинный Каргапольского района Филимон Ананьин, который тоже якобы получал от епископа Миловидова «воззвания», но «успел их сжечь». Ананьин поначалу отметал обвинения, но под давлением Кадкина начал давать показания под диктовку следствия.
После показаний П. о том, что епископ сказал ему: «Поручаю Вам создать группу людей, наиболее враждебных Соввласти, и подготовляйте их для активной борьбы с Соввластью, может быть, даже придется выступить с оружием в руках», Миловидов записал в протоколе : «Удивляюсь наивности следствия и со своей стороны заявляю, что П. подучен следствием лжесвидетельствовать на меня, ибо я имею на то свидетелей…да и я ведь с ума не сошел, чтобы встречному и поперечному, первый раз увиденному мною человеку заявлять такие тайны и кооптировать его как бы в свои агенты. Кто же из церковников может выступить с оружием в руках, когда церковь посещают преимущественно только старухи. Все это ложь и ложь, недостойная великого пролетарского учреждения».
И в заключение Миловидов написал: «Ответ я дам после получения из Москвы ответа касательно возбужденной мной жалобы по поводу сфабрикованных листовок в Челябинском НКВД».
(продолжение следует)
- Подробности
- Автор: Валерий Георгиев
- Категория: Страницы истории и культуры
- Просмотров: 6516