Наверх На главную

«Как кузнец, работая молотом, преодолевает дело, какое хочет, так и праведное слово, ежедневно внушаемое, победит всякое зло», - говорит  о проповеди святой апостол от 70-ти Ерм (1 век). Проповедничество заложено в самой природе Церкви. «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас», - говорит Господь наш Иисус Христос (Мф.11:28). Все люди созданы по образу и подобию Божию, и, отпав от Бога, человек должен вернуться к Источнику жизни и бессмертия: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» (Мф.25:34). Для этого Господь с благой вестью (Евангелием) и посылает своих учеников на благовествование всему миру: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк.16:15). Но непосредственно в Церкви людей ко спасению, как некий маяк, направляет священник, в том числе через проповедь. Как обстояло дело с проповедью на Южном Урале в недалёком, обозримом ещё пока для нас прошлом  - во второй половине 19 – начале 20 веков до революции 1917 года?

Проповедь всегда была и является трудным и ответственным делом для многих священников, и не только для начинающих. Но в 19 веке живая проповедь вообще была большой редкостью. Живая - значит, даже прочитанная, но пропущенная через сердце, через свою душу (средневековая традиция проповеди на Руси – чтение священником отрывков из творений святых отцов). Немногие священники обладали необходимым для неё тройным даром: слова, понятного своей пастве, беседы, требующей эрудиции, начитанности в Священном Писании, а также способности к импровизации в любое время и в любых условиях. Священник соседней Тобольской епархии И. Первушин, обличая себя и собратьев, писал: «И что наши все проповеди? Выдирка из книг, без малейшего знания предмета, неприятная для слушателей, либо собственная галиматья и чепуха, забавляющая цензора». Большинство пастырей, признавая необходимой воскресную и праздничную проповедь, считали неуместным проповедовать всегда, когда только обстоятельства ставят их в ситуацию общения с прихожанами.

 Это было верно и для Оренбургской епархии, в состав которой входила и наша сегодняшняя Челябинская область. Например, благочинный XX округа Павел Шмотин (Челябинский уезд) писал в 1899 г.: «В каждый воскресный и праздничный день были предлагаемы священниками поучения народу или из книг общеизвестных, например, прот. Путятина, Цветкова, Романова, Нордова, или по сборникам свящ. Смирнова, Маврицкого, Дьяченко, Шумова, Поспелова, Лебедева, Лозинского, Лядского, Боброва, Бондакова и Соколова, или по книжкам ежемесячных приложений к духовным журналам «Пастырский Собеседник», «Руководство для сельских пастырей», «Воскресный день». … Собственных письменных поучений священниками округа было произнесено до тридцати».

Конечно, священники обладали разными способностями, возможностями, желаниями и стремлениями произносить проповеди. Так, например, среди священников XXII благочиннического округа (Челябинского уезда) представивших отчеты за тот же 1899 г., протоиерей Андрей Земляницын «говорил народу поучения, иногда своего сочинения, а большей частью из книг, в каковых ныне нет недостатка: из сборников поучений о. Смирнова, из поучений Поспелова, Якимова, Соколова, Нордова, Белоцветова, из приложений к «Воскресному дню» и разных других книг. Своего сочинения представлено священником цензору в отчетном году три проповеди». Священник же Александр Гордеев произносил проповеди из журнала «Воскресный день».

 Следует отметить, что русская сельская проповедь второй половины XIX – начала XX в. традиционна. Благодаря этому она в основном затрагивает те же проблемы, которые изначально стояли и перед первыми христианскими, а впоследствии и перед древнерусскими проповедниками: объяснение сущности христианства и основ христианского образа жизни как в будни, так и в праздники, обличение разных языческих обычаев, обрядов, суеверий и предрассудков, борьба со всякими ересями и лжеучениями, с неверием. Резко осуждалось своеобразное восприятие Православия, характерное особенно для крестьянства, когда, например, иконы назывались «богами», и им, а не святым, на них изображенным, боголепно поклонялись. Пожалуй, единственные новации в проповедях второй половины 19 – начала 20 веков – это включение в них тем семейных отношений, этических и чисто бытовых проблем в условиях освобождения крестьянства от крепостной зависимости.

 Одной из насущных тем священнической проповеди было народное пьянство. Одна из таких проповедей стала известна благодаря оговору, павшему на священника Узянского завода, после произнесённой им проповеди о вреде женского пьянства. Проповедник вещал в 1905 г. после падения Порт-Артура, убеждая женщин, что они «как матери и воспитательницы поколений передают этот порок детям, при женском пьянстве этот порок делается народным… Затем, напомнив о несчастьях родины в течение неудачной войны, сказал, что и воинство у пьяного народа не может быть трезвым».

 Сельские прихожане относились к проповеди со вниманием, что отмечали священники: «проповедь слова Божия слушают со вниманием и усердием не только в церкви, но и в домах своих во время собеседований священника». Но представители интеллигенции замечали: «Прослужит батюшка заутреню да обедню, и затем выйдет «читать» проповедь, переполненную иногда такими текстами из Священного Писания да библейскими именами, что мужичок наш стоит, слушает, скучает и думает: «Когда это кончится, устал, беда, есть охота, а уйти неловко». Но такая ситуация, конечно, целиком зависела от качества проповеди, выбранной темы и уместности выражений.

 Проповедь, написанная книжным языком, точно не усваивалась крестьянами, хотя и воспринималась положительно! После неё на вопрос: «О чем говорил ваш батюшка?» - следовал ответ: «Да всё про божественное, хорошо так говорил». Другой крестьянин на вопрос сельского учителя «О чём была проповедь?», ответил: «О каком-то Мархисадыке, да ещё о чём-то». – О чём же, спрашиваю? – Да велел ещё молиться и прощать обиды». И тут же обращается к товарищу-мужику с шуткой: «Вот, значит, я тебе заеду в сусалы, а ты на меня в волостной жалиться не смей, а то ослушник будешь».

В некоторых селах священники по воскресениям и праздничным дням проводили внебогослужебные беседы с крестьянами, отвечая на их вопросы, наставляя в познании христианской истины. Делясь своими впечатлениями, иереи писали в «Оренбургские епархиальные ведомости»: «Прихожане с любовью посещают внебогослужебные беседы, и не редко случается, что за вечерним богослужением, после которого предлагаются беседы, молящихся бывает более чем за утренним». Собеседования и чтения велись главным образом в осенние и зимние месяцы. В некоторых приходах епархии они совершались во все воскресные и праздничные дни круглый год, в иных, кроме того, были чтения в будничные дни великого поста, когда в храмах богомольцев бывает больше и когда прихожане в большей сосредоточенности духа, могут глубже воспринимать предлагаемые им назидания.

 Содержание бесед было разнообразным. В большинстве случаев священнослужители посвящали свои беседы толкованию дневного, воскресного и праздничного Евангелия, истории праздников, объяснению Символа веры, Десятословия, общеупотребительных молитв, заповедей блаженств, церковного богослужения, литургии, устройства храма и его принадлежностей. Предметами бесед также были догматы веры, церковно-исторические события, недостатки религиозной жизни народа, объяснение благочестивых обычаев и обрядов, церковных постановлений, христианская нравственность, жизнеописания святых с нравственными выводами уроков благочестия из их жизни.

 Одним «случайным наблюдателем» были описаны несколько бесед в Миасском заводе. Он характеризует чтение и объяснение пастыря как «живое, подробное и для всех понятное» и добавляет, что оно воскресило в его душе приятные воспоминания школьного детства и уроки законоучителя. Эти чтения оказывали благотворное влияние на души прихожан, о чем свидетельствует обилие задаваемых вопросов и благодарность заводчан: «При расходе с собрания публика громко выражала благодарность своему пастырю, желая ему «много лет священствовать».

 Священники иногда предлагали слушателям вопросы по поводу прочитанного, на которые те давали ответы. Бывали случаи, хотя и реже, когда слушатели сами обращались к священнику за разъяснениями и наставлениями по поводу прочитанного или услышанного, предлагая со своей стороны ему вопросы, правда, чаще, увы, практического характера. Например, бывало решались недоумения прихожан типа: «грешно ли кошек и собак менять на чашки и ложки», «к чему на панихиде подаётся мёд или пшеница», «для чего покойникам даётся в руки разрешительная молитва», «следует ли молодым приступать к таинству Святого Причащения», «после соборования можно ли есть говядину и ходить в баню», «можно ли собороваться не только старикам, но и молодым?», «позволительно ли плевать после причащения, если предстоит надобность ранее трёх суток?» и о других предрассудках и суевериях, с которыми свыклись крестьяне.

 Многие вещи, преподаваемые священниками, были сложны для понимания простого народа. Причинами этого были с одной стороны, низкий образовательный уровень прихожан (или полное отсутствие образования), с другой стороны, нежелание или неумение пастырей выстраивать свои беседы так, чтобы они были понятны простому народу. Благочинный Павел Шмотин писал, что «поучения катехизические, в которых необходимо должно было касаться православного догматического учения о Боге-Творце и Промыслителе мира, сравнительно с поучениями нравоучительными пользуются большим вниманием народа, но и с другой стороны кажутся ему для понимания трудными».

Кроме того, в инородческих приходах епархии существовал еще и языковой барьер, затрудняющий понимание прихожанами священника. Многие нагайбаки, калмыки, мордва, особенно женщины, не понимали русского языка. Под влиянием идей Н.И. Ильминского во второй половине XIX в. в инородческих приходах стало вводиться богослужение на местных наречиях. Эти преобразования осуществляли священники из инородцев, воспитанные в духовных школах Казани. Так, например, священник села Кривлеилюшкина Ф. Аксинский ездил по хуторам своего прихода и вёл религиозно-нравственные беседы на чувашском языке.

 Необходимо отметить, что проповедническая деятельность священников проявлялась и в неформальном общении с прихожанами, и она была наиболее эффективным средством научения истинам христианской веры, так как была обращена к конкретному лицу, по волнующему собеседника обстоятельству и подкреплялась личным примером священника. Условием подобной проповеди было взаимопонимание и взаимоуважение священника и прихожан. Примером такой проповеди служит жизнь священника Александра Сперанского, служившего в селе Воздвиженском. «В тяжелейшие годины неурожая или пожаров батюшка шёл на помощь бедному люду. Хлеб, что набирался с прихожан, шёл большею частию на бедную часть прихода. За то и прихожане наперебой шли, бывало, помочь батюшке, а прихожанки – матушке. Стоило батюшке клич кликнуть, как помочь готова могучая для уборки хлеба или лугов. Соберутся после работы на обед, а батюшка всех знает и всё знает, все их недостатки, недочёты, и с весёлой усмешкой то с тем, то с другим заводит речь. И незаметно, шутя, научит человека».

 Как и другие воспитательные средства, проповедь просвещает, совершенствует людей внешне незаметно. Беседы и проповеди бросали доброе семя в сердца прихожан, которое со временем проростало, но для его взращивания был необходим огромный пастырский труд. Однако уже с началом бесед, в приходах, где неопустительно произносилась проповедь, стали заметны некоторые изменения: «стало заметно, что народ более посещает богослужение, исполнительнее в соблюдении церковных уставов и скромнее во внешней своей жизни. … Некоторые оставили своё незаконное сожительство и вступили в законный брак; многие из девиц и молодых женщин оставили посещение вечеринок, сидят и занимаются работой дома к великому утешению и радости своих родителей». Как отмечали священники, «влияние проповедей на простолюдинов очень заметно».

К сожалению, серьёзно вопрос о живой проповеди, действительно достигавшей сердец прихожан, вопрос о её эффективности был поставлен только в 19 веке, когда с той же целью проповеди переводилось Священное Писание на русский язык и языки народов империи, переводилось много трудов святых отцов. Но именно проповедь веры, объяснение её в беседах и кружках вкупе с самой богослужебной жизнью воспитало столько мучеников и исповедников, которыми так обогатилась Церковь в начале - первой половине 20 века.

И это положительное значение остаётся за пастырской проповедью и в наши дни, даже при обилии информации и развитии технологий. Живое слово, сказанное священником, лучше доходит до сердца верующего и изменяет душу, приближая её к Богу.

На главную | Наверх | Написать письмо | Вопрос священнику | Наша страница
При перепечатке ссылка на Miass-Hram.Ru обязательна

Яндекс.Метрика
Joomla templates by a4joomla