Главная

• Златоуст

Умерла тетя Люся. Как многие переживают уход в вечность близких, так и я в последнее время имел в сердце тяжелую мысль: не все сделал, чтобы продлить ее дни. Конечно, 80 лет – не тот срок, чтобы говорить о преждевременной кончине. Однако до своего падения и перелома шейки бедра она себя чувствовала относительно, для своего возраста, неплохо. И буквально за полтора месяца после операции сдала до неузнаваемости и умерла тихо, даже неожиданно, ибо мы, ее родные, были уверены, что она еще поживет. Хорошо еще, что последовали совету знакомых: пригласили священника, который выслушал исповедь и причастил тетю на дому.

Буквально за несколько минут до ее ухода вдруг что-то тоскливо защемило у меня в груди, вспомнились слова воцерковленной знакомой, что в час прощания с человеком желательно прочитать Канон при разлучении души от тела. К сожалению, в моем молитвослове его не было. Открыл молитвослов тети, и нашел этот молебный канон.  Прочитал, вкладывая в него сердечную тоску и надежду на безболезненный, достойный переход родного человека в вечность. Тетя уже второй день находилась практически в коме. Вдруг она открыла рот и медленно пошевелила языком. Потом ее дыхание стихло. Тихо, спокойно отошла. Пока ожидал приезда полиции и санитаров, прочитал Последование по исходе души от тела. Его я также нашел в молитвослове тети. И ведь это – я понял – не случайность. Господь позаботился о ее последнем часе, ибо дал мне ту молитву, которая нужна в этот момент.

По христианскому обычаю тетю отпели в храме. К своему стыду, у меня дома не было Псалтири Давыдовой , которую следует читать в последующие после похорон дни. Но она, опять же, имелась в молитвослове тети. И с сердцем, в которое постепенно входило облегчение, я начал вечерами читать псалмы.

Конечно, вспоминал последние восемь лет, когда мы жили с тетей в соседних домах, и я почти каждый день забегал навестить ее, помочь по хозяйству. Вспоминал наши разговоры о ее послевоенном детстве, молодости, тесно связанной со спортом, зрелых годах, отданных производству и воспитанию единственного сына. Сын окончил мореходку, некоторое время работал на рыболовецком судне. Но тяга к спиртному взяла в нем вверх. Развелся, переехал жить к матери в однокомнатную квартиру. Снова женился, снова развелся, и опять под бок к родительнице. И так до своей гибели в прошлом году. Много тяжелого натерпелась она от него. Порой не выдерживала, приходила ко мне в слезах. Шли разбираться, случалось, вызывали милицию.

Но, вспоминаю все это сейчас, вижу, что, несмотря на тяготы, переносимые ею в связи с сыном, нигде много лет не работавшим, жившим на ее пенсию, постоянно выпивавшем, она не переставала его любить. Любить, и наставляя, и ругая его зачастую, но любить, всем сердцем желая ему добра, исправления своей непутевой жизни. Она и молилась об этом непрестанно. И в жизни ее сына наступали просветы. Господь давал ему шансы устроиться на работу, жить отдельно, завести семью. Но он всякий раз упускал очередной шанс, возвращаясь на прежнюю печальную стезю. Возможно, нам, родным, надо было больше молиться за него, больше помогать. Ведь по своей природе он был человеком добрым, унаследовавшим от матери любовь к лесу, к собиранию грибов и ягод, к лесным и полевым цветам.

Когда она рассказала мне о своем детстве, большей частью проведенном в детских домах, было ощущение, что Господь помогал ей с ранних ее лет. Может, потому, что отец геройски воевал и погиб на фронте в 1943 году. Мать умерла, когда тете было четыре года. А мачеха была подпольщицей, потом партизанкой, и только после войны смогла взять тетю к себе. Жили они в Белоруссии, у тети было три сводных сестры и брат. Как она вспоминала, старшие сестры обижали ее. Вот и сбежала тетя оттуда одиннадцатилетней. Одна добралась до Москвы. Тут попала в детприемник, потом снова в детский дом. Но очень хотела на Урал, к бабушке. Хотела, но не знала адреса.

Зато узнала от верующей воспитательницы молитвы. Стала молиться Господу,  и однажды ночью ей приснился челябинский адрес . Написала  письмо, получила от бабушки ответ: та с радостью соглашалась принять тетю.

Тетю на Урал повезла одна воспитательница. Но в дороге эта женщина тяжело заболела, ее сняли с поезда. И тетя самостоятельно добиралась до Челябинска. В сильную грозу  с вокзала до окраин города дошла одна. Когда на стук в калитку бабушка вышла, едва не упала в обморок, увидев промокшую и продрогшую внучку.

Тетя продолжила учиться. Параллельно занималась спортом, выигрывала на соревнованиях. В ее документах я нашел много грамот. А за свой добросовестный труд на ЧТЗ была удостоена звания  «Ветеран труда».

Жизнь ее складывалась в целом неплохо, пока не вышла замуж за человека, оказавшегося слабым перед "злодейкой с наклейкой". Ушла от него, но не избавилась от  тягот и испытаний, так как пагубная привычка от отца передалась сыну.

В ее молитвослове я нашел свернутые листы бумаги с написанными от руки молитвами. Как я понял, особенно ей нравилась молитва Оптинских старцев. Вслед за ними она просила: «Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что даст мне сей день», «Господи, на всякий час сего дня во всем наставь и поддержи меня. Господи, открой мне волю Твою…»

На литургии мы просим у Господа достойной и непостыдной кончины, ответа доброго на Страшном судилище. Как мне думается, Господь не оставил тетю Люсю в ее последние дни и часы. Она ушла достойно, непостыдно. И верится, что душу ее приняли Ангелы и понесли ко Господу, который видел ее по жизни смирение, терпение и твердость в том, что должно совершаться по правде, по справедливости.

• Назад
• Вперёд